«Gattaccio! Scendi!»
Dallo studio, immersa nell’ennesima traduzione, sento le urla di Alessandra, la mia secondogenita, che inveisce contro Marlon, il micione ex-randagio, attualmente re del divano di casa.
Fuori, un timido sole settembrino scalda il vuoto della giornata senza Giorgio, il grande e ormai un uomo, partito per l’università: temerario, tenero, toccante.
Chi l’avrebbe detto che la sua mancanza avrebbe ferito con queste fitte che arrivano a tradimento? Non so se il dolore nasce dalla convinzione che ormai ha spiccato il volo e la vita non sarà mai più come prima, o dalla semplice angoscia degli anni che passano come lampi in un temporale estivo. E dal dubbio che questi figlioli non me li sono goduti, non li ho amati e cresciuti come avrei dovuto. Come avrei potuto.
Alessandra si è subito appropriata del nuovo ruolo di figlia unica, ruolo ambito per 16 anni e adesso tutto suo, perlomeno fino al ritorno del “big brother” per le vacanze.
I suoi umori si alternano tra la soddisfazione di avere finalmente soggiogato mami e papi, e la solitudine di chi non si era resa conto di quanto amasse il fratello. Adesso chi le spiegherà il latino? Più importante, chi le presterà il telefonino quando la sua scheda è scarica?
Sento dei passi avvicinarsi, gatto Marlon che protesta … «Mammina, hai visto quant’è carino? Senti, ma il tuo cellulare mica ti serve in questo preciso momento?»
Alessandra una soluzione l’ha trovata. E Marlon, dalle sue braccia, mi fissa con sguardo laconico.
| «Котище! Брысь!»
Сидя в кабинете и погрузившись в свои бесконечные переводы, слышу крики Александры, моей младшей, ругающей Марлона, приблудного котяру, который удобно устроился на семейном диване.
На улице робкое сентябрьское солнце пытается согреть пустоту, оставшуюся после Джорджо, моего старшего, уже мужчины, уехавшего в университет: безрассудного, нежного, трогательного.
Ну кто бы мог сказать, что его отъезд будет ранить такими незаслуженными ранами? Может быть, виновата горькая уверенность в том, что вот – он улетел и жизнь теперь никогда не будет, как раньше, а может быть просто уныние от того, что годы проходят, как вспышки молнии в летнюю грозу. Или сомнение в том, так ли я им радовалась, так ли я их любила, так ли я их растила, как было нужно. Как я могла бы.
Александра сразу же освоилась с новой ролью единственного ребенка, ролью, о которой она мечтала 16 лет и вот теперь сбылось, по крайней мере, до возвращения “большого брата” на каникулы.
Ее настроение колеблется между удовлетворением от окончательного подчинения себе мам и пап, и чувством одиночества от осознания того, насколько же она любит брата. Кто ей теперь объяснит латынь? А что еще важнее – кто одолжит ей мобильник, когда ее собственный будет на нуле?
Слышу приближающиеся шаги, недовольное мяукание кота Марлона … «Мамочка, посмотри, какой милый? Послушай, но ведь тебе твой мобильник именно в этот момент не нужен?»
Вот Александра, та нашла выход. И Марлон на ее руках уставился на меня ясным взглядом.
|